Невыдуманная история о волке живущем среди людей!

На днях дома раздался звонок:
- Слыхали, в Пудвае мужик дома волка держит!
Мы ноги в руки - и в деревню. По дороге гадали, откуда у него этот волк? Может, раненого в лесу подобрал, а может охотники мамку подстрелили, а малыша в деревню принесли. Оказалось, ни то, ни другое.

Юрий Золотарев сам охотник, а на охоте без верного друга - собаки никак. Опять же дому сторож нужен.
- Был у меня хороший сторожевой пес, кавказец, - рассказывает Юра, - но его отравили. А в прошлом году в Глазов приезжал передвижной зоопарк, где среди зверей оказалась и сибирская волчица с крохотными волчатами. Им всего-то дня три отроду было. Вот я и загорелся - хочу волчонка! Для чего? Для случки, конечно. Найду хорошую лайку, и если все получится, щенки будут - для охоты лучше не найти! Сильные, бесстрашные, с волчьим нюхом, который раз в десять острее собачьего.
Правда, сразу забрать волчонка домой Юре не разрешили - слишком уж маленький. "Мы сейчас с зоопарком в Кез едем, так ты давай к нам через недельку подъезжай, - велел хозяин, - там обо всем и договоримся".
Ровно через неделю охотник был в Кезу. Волчонок к тому времени подрос, окреп. Сторговавшись с хозяином зоопарка на двух тысячах рублей, Юрий привез малыша в Пудвай. Назвал Графом. Поначалу кормил молоком из соски, детскими смесями, позже перешел на собачий корм.

Каждый день возле пудвайской остановки дежурит гончая по кличке Герда. Ласковая, умненькая она в любую погоду встречает и провожает автобусы, ластится к прохожим, мол, погладьте меня - я хорошая. Герда тоже Юрина собака, поэтому дружелюбно помахивая хвостом, она сопровождает гостей к дому. Навстречу, гремя тяжелой цепью, уже рвется Граф. Нетерпеливо перебирает лапами, прижимает морду к земле, крутится волчком - радуется. С виду обычный пес, даже хвостом повиливает. Рука так и тянется погладить густую черную шубку (отец Графа - канадский волк), но в последний момент что-то меня останавливает. Глаза! Желтые, словно остекленевшие. Черное дуло зрачка смотрит немигающе. И от этого стального взгляда мороз по коже. Поди разберись, что у хищника на уме. Вон он какой здоровый, даром что ему всего полтора года.
- Ой-ей-ей, боюсь, - причитает мама охотника Юлия Евграфовна, бочком протискиваясь в калитку. Граф скачет вокруг, путается под ногами, пытается ухватить зубами палку.
- Фу! Нельзя! - отбивается старушка. - На кой только этот черт нужен! Сколько кормлю, столько и боюсь, что укусит.
- Да не укусит он, - смеется сын, - видишь, он просто играется. С этими словами Юра пытается повалить Графа на спину. Волчонок отчаянно сопротивляется, рычит, кидается на ботинок и с чувством треплет рукав Юриной куртки.

Специально для Графа охотник смастерил во дворе конуру. Рядом набросал деревяшек и резиновых шин, чтобы было что погрызть. Кормят волка мясом, картошкой, потихоньку приучают к хлебу. К сожалению, своим хозяином Юру Граф пока не признает, так что во время еды от него лучше держаться подальше, но ни в коем случае не показывать, что боишься.

Чем Юрий гордится, так это тем, что удалось обучить своего подопечного некоторым "собачьим" командам, например, подавать лапу. Бывает, Граф и проказничает. Однажды цапнул зазевавшуюся курицу. В другой раз выбрался из ошейника и шмыгнул в соседний двор. Там тоже курицу слопал. Пришлось цыплят соседям отдавать, чтобы не ругались.
- А как в деревне к тому, что вы волка держите, относятся?
- Да по-разному. Одни, когда скотину забивают, несут для Графа кости, требуху. Другие боятся, думают, что он своим воем всех волков в округе притянет, мол, прибегут из леса серые и всех нас тут перегрызут.
- А он у вас что, по ночам на луну воет?
- А как же! - улыбается Юра. - Гавкать-то он не умеет.
Что будет делать с волком, когда тот подрастет, охотник пока не решил. Надеется, что нрав у хищника, выросшего в неволе, будет не таким суровым, как у его лесных собратьев, и с ним удастся найти общий язык. Если же нет - придется отдать в зоопарк или на станцию юных натуралистов.
- Жалко будет расставаться, - вздыхает Юрий. - Я к нему всей душой привязался.

Наталия Хабибуллина

ВОЛКИ

На протяжении всей истории человечества волки и люди всегда жили рядом. Эти хищники всегда представляли опасность для человека. Они нападали на домашний скот, а иногда и на человека. А потому люди всегда стремились уничтожать этих хищников всеми способами и средствами. Волков травили ядами, убивали из ружей, ловили в капканы и петли и т.д. В последние годы против волков стали применять самолеты и вертолеты, снегоходы и т.д. Несмотря на все эти меры, волки продолжают жить. Правда, во многих странах Западной Европы волков уже давно нет, но там мало и условий для их жизни. Волки очень пластичны и живут в самых разнообразных климатических условиях. Они обитают в тайге и в тундре, в степях и в пустынях, в городах и болотах.

Известен случай, когда пара волков в течение почти двух лет жила в центре Москвы. Конечно, попали они туда по вине человека, но, будучи выброшенными на улицу еще щенками, смогли приспособиться к жизни в городе. Они ловили крыс, а позже бездомных собак и кошек. Люди даже не подозревали, что рядом с ними живут эти опасные хищники.

Волки приспособлены к охоте на крупных копытных животных, но питаются не только мясом этих животных. Они ловят мышей и крыс, зайцев и белок, лягушек и ящериц. В годы пиковой численности мышевидных грызунов, волки в значительной мере питаются ими, чем приносят определенную пользу лесному хозяйству. Ученые, изучая жизнь этих хищников, давно пришли к выводу, что волки пожирают, в первую очередь, больных и слабых животных. Волки исторически являлись регуляторами численности многих охотничье-промысловых животных. Роль волков, как регуляторов численности и селекционеров в биоценозах неоспорима.

Однако, в связи с тем, что в сеть отношений между хищниками и жертвой вторгся человек, возникла необходимость регуляции численности самих волков. Это значит, что численность волков в охотничье-промысловых хозяйствах должна постоянно контролироваться. О полной ликвидации волка в нашей стране не может быть и речи.

Часто спрашивают: — опасен ли волк для человека? В годы Великой Отечественной войны, когда преследование волков почти полностью прекратилось, численность их сильно возросла. Волки стали испытывать недостаток пищи. Голод и отсутствие страха перед человеком способствовали нападению волков на человека, главным образом на детей. В Кировской, Костромской и Волгоградской областях было официально зарегистрировано более двух десятков случаев гибели детей от волков. Конечно, а этом промысле специализировались только отдельные особи. После окончания Великой Отечественной войны, когда вновь началось преследование волков, случаи нападения волков на человека стали очень редкими.

Надо заметить, что волка, перед которым человек всегда испытывал страх, окружал ореол сказочного персонажа, где волк всегда играл роли носителя зла. И это не только в сказках. Можно нередко слышать жуткие истории о нападениях стай волков на людей. Способствуют этому и СМИ, которые очень нуждаются в сенсациях. На деле же, при проверках все эти слухи ничем не подтверждаются.

И все же волк представляет опасности для человека. Особенно опасны больные бешенством звери, которые утрачивают страх перед человеком. В первую очередь уничтожаться должны те звери, которые охотятся на собак и заходят в населенные пункты.

Надо сказать, что еще будучи ребенком, я часто слышал от взрослых страшные истории, связанные с этими хищниками. Естественно, я очень боялся встречи с волками. Позже у меня было несколько встреч с этими хищниками.

Однажды мы шли с мамой по тропе, пересекающей широкое заснеженное поле. К нам подбежала шедшая навстречу незнакомая женщина, которая испуганно повторяла: «Волки! Волки!», — показывая в сторону опушки леса. Там, на расстоянии около трехсот метров от нас цепочкой по полю трусили четыре волка. Два волка бежали впереди, а остальные на некотором расстоянии бежали позади. Звери не o6ращали на нас никакого внимания. Несмотря на это мы были сильно испуганны. Выждав, когда волки скрылись в лесу, мы продолжили путь. Мне на всю жизнь запомнилось это заснеженное поле, по которому бежит стая волков. Это была пора волчьих свадеб.

Вторая встреча с волком произошла у меня летом, когда я ловил рыбу удочкой на одной из заводей речки Шуралки. Спрятавшись в кустах, я внимательно наблюдал за поплавком. Мое внимание привлек плеск воды на противоположном берегу речки, где я увидел пьющего воду зверя. Страх парализовал меня. Но вот волк развернулся и скрылся в кустах! Выждав, я схватил удочку и быстро ретировался. Все последующие дни я буквально жил только этим видением, рассказывая об этой встрече каждому встречному.

Иногда волки резали овец у наших соседей, таскали собак, а однажды наш сосед застрелил матерого волка, забравшегося к нему во двор. Это в нашем поселке было большое событие! Мы несколько раз прибегали посмотреть на этого страшного хищника.

В начале Великой Отечественной войны в нашем поселке проживала эвакуированная из Москвы жена известного летчика испытателя Коккинаки. Учитывая важность этой персоны, руководство завода выдавало ей талоны на получение пары литров молока в подсобном хозяйстве завода. Эта экзотическая тогда для нас дама, в сопровождении не менее экзотической болонки ежедневно ходила на подсобное хозяйство за молоком. Однажды, когда жена Коккинаки возвращалась с подсобного хозяйства домой, из кустов выскочил волк и схватив прижавшуюся к ногам хозяйки болонку, быстро исчез. По следу волка тут же пошли охотники, но ничего кроме нескольких клочьев собачьей шерсти не нашли.

Встреча с волками была у меня и в зрелом возрасте. Это произошло на обширной заснеженной вырубке недалеко от села Чоркины Борки Тамбовской области, где я охотился на зайцев. Находясь на лишенной растительности возвышенности, увидел я бегущее через вырубку стадо из четырех лосей, которых преследовало два волка. Утопая в глубоком снегу, волки стремились догнать лосей. Убегая от волков, лоси сделали полукруг и я увидел, как наперерез им бросились еще два волка, которым удалось приблизиться к лосям на расстояние 40 метров. К этому времени лоси пробежали недалеко от меня и скрылись в лесу. Волки же, заметив меня, остановились вдалеке. Несмотря на большое расстояние я сделал по ним пару выстрелов и они разбежались. Так я впервые стал свидетелем охоты волков на лосей.

В 1983 г. после увольнения из милиции на заслуженный отдых меня посетил директор Висимского государственного заповедника Д.С. Мишин, который предложил мне работу в заповеднике. Лес всегда привлекал меня. Иногда я мечтал даже о жизни в лесу, где бы мог наедине наблюдать жизнь обитателей леса. Такая возможность представилась и я дал согласие.

Мои знакомые и коллеги по работе недоумевали. Как мог человек, имеющий звание подполковника и диплом юриста, известность и уважение в обществе, дать согласие на работу в должности лесника. Поэтому большую часть своего времени я проводил здесь, в лесу. Общение с природоведами, изучение живой природы заповедника, наблюдения за поведением животных в естественных условиях помогали моему формированию, как натуралиста.

Теперь мои встречи с волками стали носить регулярный характер. Я постепенно обменивался со своим товарищами по работе о встрече с волками и их поведении. Вели учет этих хищников по их следам и учет задранных ими лосей. Собираемые мною первичные научные данные по флоре и фауне заповедника всегда получали самую высокую оценку у научного персонала заповедника.

ПО ВОЛЧЬЕЙ ТРОПЕ

Холодным ноябрьским днем при подходе к своему зимовью обнаружил я волчью тропу, идущую из глубины лесного массива в сторону вырубки, что на южной границе заповедника. Было видно, что по тропе прошло много зверей. Тропа прошла в десяти метрах от зимовья и снова углубилась в лес. Сняв тяжелый рюкзак, я с ружьем в руках пошел следом за волками по их тропе, чтобы узнать цель их визита в мой обход.

Ближе к опушке волки рассредоточились и веером разбежались в разные стороны. Начался поиск часто отдыхавших здесь лосей. Вскоре им удалось обнаружить находившихся на лежке лосиху с лосенком-сеголетком и стая начала гон. Спасаясь от волков, лоси выбежали на обширную вырубку. Следуя по следу стаи, обнаружил я на снегу клочья лосиной шерсти и брызги крови. Продолжая тропление, наткнулся я на труп убитого волками лосенка.

Снег вокруг него был утрамбован волчьими лапами и окрашен кровью, в стороне, метрах в пятидесяти от места происшествия стояла лосиха, которая внимательно смотрела в мою сторону. Видимо мать лосенка была свидетелем жуткой расправы над ее отпрыском. В тот момент всего в десяти метрах от меня из зарослей травы выскочил волк и стал стремительно убегать. В момент, когда хищник перепрыгнул через толстую валежину, я выстрелил по нему мелкой дробью. Схватив себя зубами за зад, волк опрометью побежал дальше. При втором выстреле мне пришлось сделать промах, так как мешали высокие и густые куртины вейника. В этот момент я увидел, как из зарослей травы выскакивали волки и стремительно удирали.

Мне особенно запомнился очень крупный волк, который показался мне огромным. Видимо это и был вожак стаи. Всего в стае было около семи зверей. Выстрелы заставили убежать и лосиху. Осмотрев след раненого мною волка, я убедился, что мелкая дробь не смогла причинить ему большого вреда. Убегал он также резво, как и другие хищники, хотя на снегу, где он пробегал виднелись капельки крови.

Следуя по гонной тропе, я не мог предположить, что смогу увидеть волков, так как хорошо знал их осторожность, а потому ружье зарядил мелкой дробью. Осмотрев лосенка, я пришел к выводу, что волки в первую очередь разорвали ему живот и стали пожирать его внутренности! На бедре и в области горла зияли огромные раны. Утолив голод, волки тут устроили лежку.

Перевернув лосенка на другой бок, я убедился, что здесь следов волчьих зубов почти нет. Зная, что волки к своему трофею уже не вернутся, я достал нож и нарезал более двадцати кг чистого мяса, которое тогда было в большом дефиците. Занятый этой работой, я услышал, как в стороне прозвучал короткий, но басовитый вой. Матерый объявил сбор стаи. Лосиное мясо для лучшей сохранности от мышей я поместил в закрытый металлический бачек и пользовался им зимой. Волки так и не подходили к своему трофею.

Утром я вновь обнаружил свежие следы этой стаи, на той самой тропе, по которой они прошли около зимовья. Остатки лосенка достались вездесущим воронам, которые уже вечером в большом количестве кормились на волчьем трофее.

Из всей этой истории меня больше всего поразило то, что волки допустили такую неосторожность, подпустив меня к себе вплотную, хотя в будущем я еще встречусь с таким поведением волков. Интерес представляет и тот факт, что потеряв лосенка, лосиха вернулась к месту гибели своего сына и, подвергая себя опасности, видимо еще ждала, что лосенок вернется. Впрочем, имея достаточно пищи волки не обращали на нее никакого внимания.

НА ВОЛЧЬЕМ КОНЦЕРТЕ

Теплым августовским вечером совместно с сотрудником заповедника А. Галкиным пошли мы в охранную зону заповедника, чтобы послушать волков, которые в это пору нередко нарушали тишину своим воем. И вот мы на примыкающей к заповеднику огромной зарастающей вырубке, где не раз слышали вой волчьей стаи. Заняв удобные для наблюдения места, приблизительно в сотне метров друг от друга, мы стали ждать.

Повсюду чувствовалось приближение осени. Уже пожухли покрывающие вырубку заросли вейников и кипрея, а в кронах берез появились первые желтые пряди осени. В лучах заходящего солнца, призывно светились кроваво-красные ягоды шиповника.

Тишину вечера нарушил громкий треск ломаемых веток. Это в сотне метров от меня подошедший медведь стал ломать толстые ветки черемухи, чтобы добраться до ее ягод. Присутствие медведя не входило в репертуар волчьего концерта, и я почувствовал опасение, что косолапый может испортить нам этот вечер. Самого медведя мне не было видно, хотя на фоне черемухового куста несколько раз мелькнула голова и лапа. Зато хорошо было видно, как трясутся ветви куста, когда медведь наклонял и ломал их.

В это самое время раздался протяжный вой, который эхом отразился от дальнейшей стены леса. Это при помощи стекла для керосиновой лампы провабил Анатолий, подражая волчьему вою.

После этого медведь бесследно исчез, а через несколько минут послышался ответный вой из дальнего угла вырубки. Это отвечала волчица. Следующий звук, похожий на вой волка, издал я. И снова мы услышали ответный вой волчицы. Волчица шла на сближение. Солнце зашло за горизонт и долину Скальи, откуда подавала сигнал волчица, закрыл туман. Убедившись, что мы не спешим к ней на встречу, волчица снова пошла на сближение. К сожалению стало темнеть и стало понятно, что визуального контакта с этим хищником ждать не придется.

Вскоре за моей спиной, где вдоль опушки леса идет тропа, послышался топот прибежавших сюда волчат. А через несколько минут тишину нарушили переливные голоса волчьего выводка. "Что бы побывать на таком концерте в Канаде, например, туристы платят большие деньги, а тут бесплатно можно слушать сколь угодно", — подумал я. Когда же недалеко несколько молодых волков начинали выть одновременно, я чувствовал как по моей спине пробегает холодок.

Вой волка непроизвольно вызывает у человека неприятное чувство. Не трудно представить, как воспринимали этот вой наши далекие предки. В моих руках было заряженное ружье, но волков мне не было видно, а стрелять на звуки и шорохи я не стал. Желая подманить волков к себе, Анатолий сделал попытку провабить, но голос его сорвался и вместо заунывного воя, раздалось мажорное хрюканье. Находившаяся поблизости от Анатолия волчица, испуганно скуля бросилась бежать. Я хорошо слышал ее скуление и шорох сухой травы в двух-трех десятках метров от меня. Удрала и волчья молодежь.

В наступившей тишине, было слышно, как далеко около Шайтанской дороги басовито завывал матерый. Так в тот вечер закончился волчий концерт в охранной зоне Висимского заповедника.

ВОЛЧЬЯ ИДИЛЛИЯ

Солнечным мартовским утром шел я на лыжах через юго-восточный сектор охранной зоны заповедника. Вот уже несколько дней стояла ясная, но морозная погода, способствовавшая образованию на поверхности снега крепкого наста, который покрыл небольшой слой свежевыпавшего снега. Это позволяло двигаться легко и бесшумно.

Внимание привлекли гортанные крики воронов, которые кружили в стороне над деревьями. Эти черные вестники смерти ведут себя так тогда, когда обнаружат чей-то труп. Сменив направление движения, я торопливо пошел к месту скопления этих птиц.

Преодолев большую лесную поляну, я приблизился к куртинке елочек, за которой виднелась еще одна, меньшего размера поляна. В этот момент, слева от меня в воздух с криками поднялось около двух десятков этих черных птиц. Взглянув в ту сторону, я увидел, что на снегу темнело еще что-то, что принял за убитого волками лосенка, которого я и решил осмотреть. К моему огромному удивлению, я понял, что вижу не лосенка, а лежащего на снегу волка.

Волк лежал ко мне задом, лениво грызя лосиную лопатку. Он был всего в десяти-пятнадцати метрах от меня, и я мысленно проклинал себя за то, что не взял с собой ружье. В течение нескольких минут я внимательно рассматривал лежащего передо мною хищника. Но вот волк вскочил и, повернувшись, уставился в мою сторону. В течение нескольких секунд мы смотрели в глаза друг другу. Я видел, как поднимается шерсть на загривке зверя. Мгновение и волк распластался в быстром размашистом беге. Он был прекрасен. И эта картина с бегущим по снегу зверем навсегда останется в моей памяти.

Осмотрев место вокруг погибшего лося, убедился, что стая состояла из трех взрослых волков. К моему приходу один из волков отдыхал на придавленной снегом копне сена, с видом на крутой склон горы Малиновая. Видимо, он первым обнаружил мое приближение и, оставив на лежке увесистый кусок мяса, незаметно удрал. Еще один волк отдыхал под елочкой, поблизости от их трофея. По всей видимости в его обязанности входила охрана мяса от назойливых птиц. Увидев меня еще на подходе, он тоже сбежал, что позволило воронам тут же спуститься к мясу.

Благодаря крепкому насту, способного хорошо удерживать волков добыть лося, который проваливался в глубоком снегу, большой трудности волкам не представлялось. Добыв лося, волки в течение нескольких дней предавались безмятежному отдыху, пока мое появление не прервало этой идиллии.

Интерес представляет тот факт, что этот очень осторожный и чуткий зверь позволил мне приблизиться к нему на такое близкое расстояние. Конечно, этому способствовали постоянные крики воронов. Еще находясь на месте события, услышал я в той стороне, куда убежал допустивший оплошку волк, раздался короткий призывной вой. Это вожак стаи подал сигнал сбора.

После моего ухода, волки вернулись к своему трофею через несколько дней, проходя здесь я не обнаружил ни воронов, ни волков. А там где валялась туша лося, на припорошенной поверхности темнело несколько клочьев лосиной шерсти.

НА ВОЛЧЬЕЙ ОХОТЕ

Собственно, это даже и охотой назвать нельзя, так как встреча с волками, где я применил оружие, носила чисто случайный характер. Сотрудники заповедника не раз устраивали облавные охоты на волков, но я всегда уклонялся от этого по самым разным предлогам. В этот же раз я шел из г. В. Тагил в свое зимовье, расположенное в кв. 84 заповедника.

Это было дождливым октябрьским вечером. Приблизительно всего в тридцати минутах ходьбы до зимовья я решил отдохнуть под густой кроной елочки у примыкающей к лесному массиву вырубки. Далее мне предстояло следовать по тропе, поросшей высокой и мокрой травой. Поэтому, я собрал все находившиеся в карманах ружейные патроны и, сложив их в пластиковый пакет, спрятал в рюкзак. До наступления темноты оставалось около часа. Отдохнув, я от нечего делать, сложив рупором ладони, издал протяжный, похожий на волчий вой.

Когда я собрался уже уходить, недалеко от меня раздался громкий крик кедровки. Кедровка, как и сорока, увидев в лесу крупного хищника или человека, стремится своими криками сообщить об этом другим. Крик повторился и я решил повременить с уходом. Не прошло и пяти минут, в той стороне, где кричала кедровка, я заметил голову неторопливо шедшего в мою сторону волка. Опустив голову, зверь внимательно изучал запахи тропы, видимо в поисках следов того, кто издал здесь призывный вой. Следом за вожаком, из травы виднелись спины еще двух или трех хищников. Азарт охотника заставил меня испытать сильное волнение, ведь я был уверен, что охота будет удачной.

Я обратил внимание, что на фоне жухлой травы, волки были мало заметны. Цвет их шерсти удивительно был похож на свет пожелтевшей травы. Когда шедший впереди волк приблизился на 25-30 метров, я вскинул ружье и произвел выстрел. Хватая зубами пораженный картечью бок и свирепо рыча, зверь стал быстро кружиться. По этой причине я допустил промах из другого ствола. Вместо того, чтобы перезарядить ружье, я выскочил из укрытия и вплотную подбежал к раненому волку, торопливо ища в карманах патроны.

Поняв, что патроны находятся в оставленном рюкзаке в укрытии, я решил добить зверя прикладом ружья. Зверь уклонился от удара и метнулся в кусты, где продолжал скулить и рычать. Быстро вернувшись к укрытию и достав патроны, снова побежал туда, где оставил волка. Однако, теперь все было тихо. Решив, что волк мог погибнуть, я начал поиски. Вскоре стемнело и пошел дождь. Это заставило меня спешить к зимовью. Я ругал себя за допущенные промахи, но надеялся что утром я смогу розыскать свой трофей.

Однако, и утром поиски оказались безрезультатными. Я решил, что волк либо погиб от ран, либо оправился и будет продолжать жить, на что я надеялся больше. И все же волк этот погиб. Как я узнал, его заметил проезжавший на автомобиле недалеко от этого места по дороге охотник. Волк был сильно ослаблен и не в состоянии был убежать. Так закончилась неудачей моя охота на волка, где я, как охотник, показал себя не с лучшей своей стороны.

У ВОЛЧЬЕГО ЛОГОВА

Еще в начале июня находясь на вырубке, примыкающей к заповеднику с юга, поблизости от Сакальи, обнаружил я в траве хорошо заметную волчью тропу. Здесь тропа упиралась в небольшой впадающий в Сакалью ручей, на берегу которого имелось много волчьих следов. Значит волки часто приходили сюда на водопой. Чтобы узнать откуда они ходили, я решил проверить тропу в обратную сторону. Не прошел я полсотни метров, как тропа привела меня к складу, "забытому" лесорубами, бревен, под которыми ясно просматривался лаз, ведущий под нагромождение подгнившей древесины.

Внимание привлекла находящаяся перед лазом площадка диаметром около четырех метров, основательно утоптанная волчьими лапами, на которой не росла даже трава. Видимо, здесь в отсутствие родителей играли волчата. Осмотреть скрытое под толстым слоем бревен логово не было никакой возможности, так как для этого пришлось бы разбросать тяжелые бревна. Недалеко от логова я обнаружил множество волчьих экскрементов, содержащих волосы лосей, но каких либо костных ocтатков здесь не имелось.

Довольный тем, что мне удалось разыскать волчье логово, я ушел. Через несколько дней я вновь пришел к логову, в надежде увидеть волков. Однако, здесь даже не оказалось свежих следов этих хищников. Видимо волки, зная о том, что их логово обнаружено, увели отсюда своих уже подросших волчат, в другое место.

Через пару недель после этого посещения логова, я шел по Шайтанской дороге, приблизительно в 1,5 км от волчьего логова. Транспорт по этой дороге уже не ходил, так как во время весеннего паводка она в многих местах оказалась размытой талыми водами. При подходе к ручью Березовый, так же впадающем в Сакалью, обратил внимание на обилие здесь волчьих следов и экскрементов.

Достигнув ручья, пересекающего дорогу, я удобно устроился на лежащем на обочине дороги бревне и стал отдыхать. Меня со всех сторон укрывала высокая трава, а стоявшие рядом деревья создавали хорошую тень. Вскоре послышалось какое то шлепанье. Кто-то большой приближался в мою сторону по ручью, громко шлепая лапами по воде. Меня беспокоила возможность появления медведицы с медвежонком, следы которых я там видел.

Приподняв над травой голову, я к большему удивлению увидел рядом с собой, лежащих на проезжей части дороги трех волчат. Их шерсть была мокрой. Один из щенков поднялся и пытался схватить зубами кружившего над ним овода. Через несколько минут волчата поднялись и медленно пошли по дороге. Это были волки-подростки: большеголовые и длиннорогие, как мне показалось, с непомерно длинными ушами и тонкими хвостами, что придавало им потешный вид. Метрах в сорока от меня волчата снова легли на дорогу. Выждав, я встал и начал рассматривать их через окуляры бинокля. Увидев меня волчата поднялись на ноги и дружно уставились на меня мордами. Кончики их поднятых ушей еще свисали. Я медленно направился в их сторону, но волчата продолжали стоять. Было видно, что, впервые увидев человека, они не испытывают к нему никакого страха. В их поведении сложно было видеть только любопытство. Не прошел я и десяти метров, как слева от дороги послышался грозный рык, после которого волчат с дороги словно сдуло ветром.

В августе, в той стороне, где произошла эта встреча, я нередко, с наступлением темноты слышал их "песни". Однажды, когда на землю лег первый снежный покров, эта троица, потеряв или отстав от родителей, встретив тропу, прибежала ночью прямо к зимовью в кв. 84 заповедника, в котором в это время сладко спал один из научных сотрудников. Подбежав к зимовью и увидев незнакомое сооружение, волки растерялись и дружно завыли. Услышав под окнами душераздирающий волчий вой, испуганный сотрудник схватил палку и стал бить ею по ведру, чем в свою очередь напугал волков. Поведение волков нетрудно было узнать по оставленным ими следам на свежей пороше.

ВСТРЕЧА В НОЧИ

Однажды солнечным майским утром проходя по дороге, идущей по склону Макаровой горы, вспоминал я того человека, именем которой названа эта гора. Лет сорок назад на вершине этой не очень высокой горы находилась база Косулинского леспромхоза, при которой Макар работал сторожем. Когда же леспромхоз израсходовал все ресурсы ближайших лесов, он перебрался в другой район. Макар остался без работы, но полюбившегося места не оставил. Жил в оставленной ему в качестве наследства от лесхоза избушке. Бил кедровую шишку, собирал ягоды малины и грибы, реализуя добычу в В.Тагиле. Потом стал пасти здесь телят, которых приводили к нему жители В.Тагила. После откорма хозяева забирали своих бычков и телочек, а Макар получал вознаграждение.

Так и жил этот отбившийся от общества человек. К старости Макар перебрался к родственникам в город, где вскоре умер. Я хорошо знал этого угрюмого, но тихого человека. В истории географии немало названий гор, рек и озер, получивших названия по имени простых людей.

В день, когда я проходил по этой дороге, обильно цвела черемуха, наполняя воздух ароматом своих цветов. Четко отбивал рулады певчий дрозд, приглашая обитателей леса "пить чай", звонко свистели зяблики. Но вот на дорогу выскочил заяц и быстро заковылял в мою сторону. Я замер, боясь пошевелиться. Когда заяц приблизился на расстоянии нескольких метров, то остановился и, поднявшись на задние лапки, стал внимательно меня рассматривать. Он потешно шевелил ушами, но никак не мог понять, что это за чучело перед ним стоит на дороге. Я пошевелился, и заяц стрелой метнулся в кусты.

Не успел я пошевелиться, как на дорогу, в том самом месте, где появился заяц, выскочил волк. Сначала он хотел было бежать по заячьему следу, но, заметив меня, спрятался за кустиком, откуда стал наблюдать за мною. Я не шевелился, рассматривая зверя в бинокль. Это был крупный волк, на темной шкуре которого висели более светлые лохмотья зимней шерсти. Это придавало зверю не очень опрятный вид. Волк тоже не мог понять, что это там появилось на дороге. Он вышел из-за куста и стал внимательно смотреть в мою сторону. В этот момент я резко поднял руку и волк исчез.

Было нетрудно понять, что матерый рыскал по своим угодьям, чтоб добыть корм для волчат. Позже мне представился случай познакомиться и с его потомством.

Это было уже в конце августа. Когда я шел по этой дороге, то из-за ее поворота навстречу мне выбежала пара волчат. Испугавшись, они заскулили и бросились в кусты. Оказалось, что волчата прибегали утолить жажду на одной из луж, где остались их следы и помутнение воды.

Следующая встреча с семьей этого матерого, произошла у меня уже поздней осенью. Обстоятельства заставили меня следовать этой дороге темной ночью. Ночь была очень тихой, и ничто не предвещало ничего необычного. Но тут я услышал в стороне от дороги громкий треск ветвей и топот копыт бегущего лося. Период гона лосей еще не закончился и я подумал, что лось ломится в моем направлении, услышав шорох моих шагов. Я замер, пытаясь не издавать никаких звуков. Я видел, как недалеко от меня мелькнула через дорогу темная туша зверя. И почти тут же следом за ним через дорогу серыми тенями замелькали фигуры преследовавших лося волков. Хрипло рыча и взвизгивая волчья стая шла по следу спасавшегося от волков лося. Выждав, когда звуки преследования стихли, я продолжил свой путь.

Надо сказать, что эта встреча в ночи вызывала у меня неприятное чувство опасности, ведь у меня не имелось при себе никакого оружия. Конечно, даже разъяренная преследованием стая не могла напасть на меня. У меня за время работы в заповеднике было много других визуальных контактов с волками, но все они были менее впечатлительными, чем те, которых я описал.

НА ВОЛЧЬЕЙ СВАДЬБЕ

НА ВОЛЧЬЕЙ СВАДЬБЕ

Февральским солнечным днем, находясь на территории Висимского заповедника, обнаружил я свежую волчью тропу, проложенную стаей волков в моем обходе. А так как февраль — это пора волчьих свадеб, то у меня не было сомнения в том, что тропу проложила свадебная процессия. Гон — особый период в жизни животных, когда их поведение резко меняется. Мне приходилось наблюдать "мордобой" на заячьих свадьбах, видеть брачные турниры тетеревов, слушать "шопот" любви глухарей, быть свидетелем лосиных потасовок, но я никогда не был на волчьих свадьбах. Поэтому, забыв обо всех своих делах, я незамедлительно пошел по волчьей тропе, хотя у меня не было при себе никакого оружия.

Тропление животных по их следам дает натуралисту возможность лучше понять поведение животного. Вот и теперь, двигаясь по волчьей тропе, я внимательно рассматриваю следы зверей, оставленных на снегу совсем недавно. Судя по следам, стая состояла из двух матерых волка и волчицы, двух переярков и трех прибылых, как называют охотники молодых волков, которым еще нет и года. Переярки же — это волки, которым более года, но еще не достигших половой зрелости. Семь волков — это уже довольно крупная стая.

Стаи с большим числом волков — большая редкость. Поэтому разговоры о волчьих стаях, в которых насчитывались десятки волков, это не более чем байки. Волки живут семьями, а поэтому они очень ревниво относятся к появлению в их охотничьих угодьях чужаков. К тому же, в период гона вожак стаи никого не подпускает к волчице, даже своих повзрослевших детей.

Вот и теперь, молодежь тащится за родителями на значительном расстоянии. Приближаться к влюбленным родителям нельзя. Вот и площадка, где родители занимались любовными играми, а остальные члены семьи внимательно следили за ними с расстояния около 50 метров. Вскоре волк и волчица устроили лежку в снегу, а остальные тоже легли на отдых, в отдалении от них. Причем трое молодых все легли рядышком, а те, что постарше немного в стороне от них.

Мое появление не очень напугало волков. Поднявшись с лежки, они не торопясь отправились дальше. Оторвавшись от меня на значительное расстояние, стая наткнулась на отдыхающего лося. Не успел лось пробежать и двух десятков метров, как один из переярков догнал его и выхватил из шкуры лося большой клок шерсти. Но, инициатива этого волка не была поддержана другими членами семейства и он был вынужден вернуться и занять свое место на тропе.

Волнение, которое испытывали младшие члены семьи при виде любовных игр родителей было выше, чем охота. Молодые волки никак не могли понять, почему их родители отгоняют их от себя. Они не могли знать, что с этого момента им придется жить самостоятельно, что матерые скоро уединятся и будут вести скрытный образ жизни. Молодые уже подросли и уже могут постоять за себя. Теперь вожаком стаи станет то из переярков.

В течение всего дня, до позднего вечера шел я по следу стаи, пришлось три раза поднимать волков с лежки, но увидеть их так не удалось. Волки успевали обнаруживать мое приближение и своевременно уходить. Тропление помогло мне лучше понять семейные отношения волчьей стае.

http://www.ecosystema.ru/01welcome/articles/piskunov/index.htm

Волк обыкновенный (или серый волк) – это крупный хищный зверь из семейства псовых. Длина тела взрослого волка может достигать 180 см (с хвостом), а высота в холке – 90 см. Вес волка колеблется от 30 до 50 кг, некоторые самые крупные животные могут весить до 80 килограммов. Самки волчицы обычно меньше волков самцов.

Морда у волка вытянутая, зубы острые и крепкие. Лапы довольно длинные, когти не очень острые, так как стачиваются во время бега. Шерсть обычно светло-серая, бывает с черным, белым или рыжеватым оттенком, встречаются волки с абсолютно черной и абсолютно белой шерстью. С возрастом цвет шерсти у волка может сильно меняться.

Распространение

Волки обитают почти по всей территории Евразии и Северной Америки. Животные хорошо приспособлены к жизни в разных условиях. Они хорошо себя чувствуют в тундре, в лесу, в степи, в тайге и в горах.

В настоящее время численность волков сильно сократилась, во многих регионах эти животные находятся под угрозой исчезновения.

Образ жизни

Волки – стайные животные. Члены стаи – это родственники и прибившиеся к ним одинокие волки. Стая может быть и большой, и маленькой. Небольшая бывает из трех-шести волков, а большая может насчитывать двадцать-сорок особей.

Жизнь в стае имеет свои законы и порядки, там существует строгая иерархия. В каждой стае есть вожак – сильный волк, которому подчиняются все остальные. Вожак ведет стаю на охоту и разрешает все конфликты, возникающие между сородичами. Слабые волки должны беспрекословно подчинятся сильным.

У волков очень развит язык жестов. Их положение хвоста или поза говорят о многом. Так, поднятый хвост говорит о том, что перед вами вожак стаи, а поджатый хвост – о том, что этот волк самый слабый в стае.

Волки – большие любители «хорового пения». Их вой – это и важные сообщения для сородичей, и просто приятное времяпрепровождение. При помощи воя волки могут передавать своим сородичам важную информацию, находясь друг от друга на расстоянии нескольких километров. Например, сообщая о приближении дичи или человека.

Волки любят повыть и просто так на рассвете или в ночные часы. Первым подает голос вожак, а остальные волки начинают ему подпевать.

Кроме воя волки могут издавать и другие звуки – рычать, завывать, лаять, тявкать. Все эти звуки тоже имеют определенный смысл.

У волков очень чуткое обоняние, они чувствуют запахи в 100 раз лучше, чем люди.

Питание

Волки – это хищники. Как правило, они охотятся на больных или слабых животных. Именно поэтому волков называют санитарами.

Дичью для волков могут стать самые разные животные – лоси, кабаны, бараны, козы, олени, косули, бобры, быки, зайцы, кролики, барсуки, белки, птицы и другие. Но чаще всего волки охотятся на копытных животных. Могут они нападать и на домашних животных. Когда пищи мало, волки едят лягушек, ящериц и жуков.

Каждый день волк может съедать примерно пять килограммов мяса и выпивать литр воды. Кроме мясной пищи волки охотно поедают фрукты, ягоды, грибы, траву и листья. Употребление растительной пищи помогает животным в нормализации пищеварения.

Волки очень выносливые животные, они могут прожить без еды около двух недель.

Размножение

Волки создают семью на один раз на всю жизнь. Для выведения потомства они роют новые норы или занимают норы, вырытые другими животными, могут поселяться и среди скал в небольших расщелинах.

Беременность волчицы длится от 62 до 75 дней. Волчата рождаются весной. Они появляются на свет беззащитными – глухими, слепыми и беззубыми. Вес новорожденных волчат колеблется от 300 г до 500 г. Примерно через 9 дней у них открываются глазки, а через две-три недели начинают прорезываться зубки. В трехмесячном возрасте волчата начинают выходить из норы.

Подросших волчат взрослые волки берут с собой на охоту.

Взрослыми волки считаются примерно в двухлетнем возрасте.

Продолжительность жизни волков в дикой природе составляет от 7 до 10 лет.

Краткая информация о волке.

В Псковской области – настоящая беда из-за волков. Серые хищники с конца лета пришли в деревни и загрызли уже несколько десятков крупных собак.

Головы питомцев их хозяева находят даже на железнодорожных путях. Люди боятся ходить на работу, а детей – отводить в школу или выпускать из дома после пяти часов вечера.

Власти признаются, что зависят от охотников, а те предлагают дождаться зимы.

С новым волком!

В деревне Морино Дновского района Новый год не заканчивается в январе: электрические гирлянды здесь висят с октября по май. На фоне покосившихся изб праздничные украшения выглядят странно, но местных это не смущает, ведь разноцветные лампочки, как верят, отпугивают волков.

– Гаврюшку, мою собаку, утащили. Наутро пошел с охотниками по следу – только голову нашли. Псковский охотовед сказал попробовать елочные гирлянды. Мы и вешаем. Весь участок сверкает, как стемнеет, – делится пенсионер .

Волки прописались в деревне еще три года назад, но этой осенью особенно осмелели.

– Школьный автобус приезжает к нам около восьми утра. Водитель рассказывал, как ехал мимо магазина в деревню и увидел, что волк идет по обочине. Он не испугался ни света фар, ни людских голосов. Просто шел себе спокойно. А у нас же дети тут живут! Да и не только малышам страшно. Я, если бы увидела такого зверя вживую, не знаю, что бы сделала, – переживает местная жительница Марина Иванова .

У ее родителей волки съели двух собак. Третью удалось спасти. Волки за ней пришли ночью. Утром хозяйка пошла кормить Багиру (так зовут ее выжившую собаку. – РС) и увидела на дорожке лужу крови.

– Собака в будке вся никакая сидела, только моргать могла. Я руку сунула, чтобы ее погладить, вытаскиваю, а ладонь в крови! Волк Багиру пытался из будки вытащить, но почему-то не смог, – рассказывает Светлана.

К Владимиру Каргапольцу хищники приходили трижды. От первой собаки осталась только цепь, от второй – голова в кустах на поле.

– Третья была большая, как алабай, и ее прямо у дома растрепали. Я потом на санях ее хоронить отвозил. А волки уже ничего не боятся, ходят по деревне, как по лесу, – ругается мужчина.

У Светланы Кривовой лесные гости пытались оторвать лайке Лизе голову, но собака успела взвизгнуть: ее родственники выскочили из дома с фонарями и вилами и отбили животное. Но Лизу пришлось буквально сшивать по частям.

– Вокруг шеи всё было, будто ножиком разрезано, ухо разорвано, трахея порвана, кадык вырван – четыре часа операцию делали. Еще немного, и уже бы не спасли, – вспоминает Светлана. Восстановить голос Лизе врачи не смогли – вместо лая она сипит. Но хозяева все равно рады: зато живая. Другим везет меньше: расчлененных собак они находили даже на железнодорожных путях, которые делят деревню на две части. Раньше за рельсами располагалась воинская часть.

– Вор Сердюков закрыл, у нас столько молодежи из-за этого уехало! – вспоминают недобрым словом бывшего министра обороны местные жители.

​До Путина не дозвониться

В поселке Середка Псковского района про ноу-хау с новогодними гирляндами еще не знают. Здесь волков отпугивают криками и по старинке выставляют вилы.

– К Лене Васильевой с улицы Советской армии волк приходил прямо домой. Света не боялся. Мишка ее выглянул – а тот под фонарем сидит. Мужик так заорал, что волк испугался и удрал, – делится местная жительница .

Волки в Середке за сентябрь-октябрь побывали уже на каждой улице и подходили к почте. Заборы и замки их не останавливают: здесь хищники умудрялись вытаскивать собак даже из-под сараев и гаражей. Их пугали только автомобили, да и то убегали от них с добычей в зубах.

– Муж услышал, что во дворе какая-то драка, выскочил, прыгнул в машину, а волки вместе с Фунтиком (кличка собаки. – РС) удрали. Мой так и не смог догнать их по темноте, – говорит Мария Полякова .

В деревне Алексеевка Островского района волки не только убивают собак, но и присматриваются к людям. Здесь рассказывают, как местный охранник пять часов сидел на крыше дома, потому что волчица с тремя детенышами караулила его у велосипеда. О погибших собаках уже почти не вспоминают: страшно за детей и за себя.

– Как детей отпускать в школу? Волки идут на них. Просили сделать нормальную автобусную остановку, но её так и нет. Как быть? – нервничает Наталья Мигушина .

В Морино ее хорошо понимают: деревня длинная, от крайних домов до школы – три километра по темноте. Можно, конечно, дождаться деревенского пазика, но где гарантия, что звери не решат составить компанию на остановке?

– Если волков станет слишком много, то они на людей будут нападать, не спорю. Но вот у нас нет разрешения на отстрел волка. Мы же в населенном пункте находимся, суд выпишет штраф! – разводит руками моринский охотник и жалуется, что ему и товарищам по промыслу еще не выплатили премию за отстрел хищников в прошлом году.

​Охотоведы советуют местным жителям огораживаться плотными заборами и строить для собак качественные будки. Эти советы здесь воспринимают как издевательство. Работы в поселке мало (психоневрологический интернат и школа, совмещенная с садиком), заплаты почти все на уровне «минималки», от которой после налогового вычета остается 9 тысяч 712 рублей.

Пенсионеры, которых в Морино большинство, живут в шатающихся от ветра избах и, на всякий случай, не спят в плохую погоду – вдруг придется быстро выскакивать из-под обломков. Поэтому тут не до собачьих будок – свои бы дома подлатать. Например, семья Тамары Ивановой уже 20 лет просит у властей переселить их из аварийной избы.

– Я к Путину на горячую линию обращалась и в 2017 году, и в 2018-м позвонила – глухота. Вообще говорят: «Да, был звонок из Пскова, но почему-то вы в книжечку зеленую не попали», – чуть не плачет пенсионерка.

Хозяева еще живых собак укрепляют собачьи будки остатками рубероида, кто побогаче – покупают светодиодные гирлянды. О своей безопасности тоже беспокоятся:

– Я на работу хожу в красных варежках. Внутрь засовываю лампочку, получается, как будто красный фонарь. Может, волк его испугается, – надеется учительница Светлана Андреева.

Другие более осторожны.

– Я теперь бабушку мою на улицу не выпускаю. А раньше мы каждый день в семь вечера прогуливаться выходили. Сейчас нельзя: опять, говорят, пять волков ходят в бывшей воинской части, – признается Александр Логинов.

Люди боятся не просто так: в темное время суток волки ходят спокойно по деревням. Частично решить проблему могли бы фонари, но на всю моринскую дорогу в три километра, от края деревни до школы их не больше пяти.

– Нам каждые выборы дороги и фонари обещают, мы уж привыкли, – смеются жители.

Во всех «волчьих» районах детей после пяти вечера из домов не выпускают. Небезопасно стало и в собственных дворах. В Морино признаются, что даже в собственную баню тайком берут с собой ружье. Тайком, потому что за такую нелегальную самооборону можно получить приличный штраф.

​Без снега мы слепы

– А что мы в волости можем предпринять по борьбе с волками? У нас сообщено в охотоведство, в лесничество. Сами мы не можем заниматься волками, – говорит ведущий специалист администрации сельского поселения «Выскодская волость» Лариса Гарусова .

Раньше деревня Морино была центром одноименной волости, во время губернаторства Андрея Турчака ее оптимизировали – объединили с соседними. Теперь Гарусова раз в неделю ездит в Морино и выслушивает жалобы местных.

– Пыталась работать через район, на что они ответили нам смехотворно: мол, у нас всего две особи и нет угрозы по волкам. А они тут уже третью зиму, и даже летом ходят, – вздыхает чиновница.

Все жалобы из пострадавших деревень сейчас стекаются к охотникам, но и те осенью часто оказываются бессильны.

– Мы без снега полностью слепы. Мы не видим и даже не можем предположить, где волк ляжет на днёвку. А зимы в последнее время сами знаете какие, – откровенничает Николай Волков, федеральный охотничий инспектор Порховского лесничества (именно к нему де-юре приписан Дновский район). Впрочем, в Середке после громких материалов в СМИ четырнадцать охотников смогли убить двух волков, не дожидаясь снега.

Волков считает, что хищники стали приходить в деревни во многом из-за исчезновения кабанов, которыми питались ранее. Парнокопытных в Псковской области активно уничтожают с 2013 года в рамках борьбы с африканской чумой свиней. У жителей Середки своя версия причин нашествия диких зверей.

– Мать говорит, что перед войной волки атаковали. По приметам, они одолевают к войне, к огромной войне волки лезут! – считает Ирина Устинова.

«Ну, если начнется, то в леса партизанить пойдем!» – отвечают ей в Морино.

Совсем не стало волков в нашей стороне, как и многого другого зверя. Да и где нынче водиться серому волку? Леса повырублены и вывезены на дрова в город; болота, займища, где так любил прятаться и устраивать себе логово волк, уже все высушены. Кроме того, сколько развелось всюду охотников.

Кто теперь не держит ружья в деревне? И весной, только что стает снег, и зимой, как только настанет свободная пора у крестьян, всюду бродят, ездят, ходят на лыжах охотники. Где уж тут укрыться серому волку? А сколько еще наедет каждую весну и осень охотников из города!

Зимой и осенью стон стоит по жиденьким рощицам, уцелевшим от старого леса, и оттуда без ума несутся на голые пашни и луга и ошалевший белый заяц, и перепуганная лисичка, и оставшийся кое-где серый волк.

А между тем, давно ли сжималось и трепетало маленькое сердце при одном слове „волк“? Давно ли мы даже носа не смели показать в ближайшую березовую рощу, боясь серого.

Мне не забыть никогда, как я в первый раз в жизни услыхал вой волков, еще будучи маленьким. Это случилось раз ночью, когда мы спали с отцом летом на вышке. Я уже спал глубоким сном, когда меня вдруг тихонько, чтобы я не испугался, разбудил отец и сказал, что на выгоне воют волки. Я даже задрожал при этом. Отец взял меня на руки и поднес к слуховому окну. На дворе сначала ничего не было видно, но потом я рассмотрел яркие звездочки, крышу нашего амбара, за которой уже была полная, беспросветная темнота.

Слушай, - сказал мне отец, - только не бойся, - они далеко.

Я прижался к его груди и навострил уши.

Но была полная тишина, и слышно было, как колотилось мое сердце.

Не слышу! - шепчу я отцу, едва переводя дух.

И вдруг я вздрогнул, прижался к отцу, обвил ручонками его шею и чуть не бросился от него к постели: до меня, сначала слабо-слабо, потом яснее и яснее, донесся дальний вой волков, страшный вой а-у-а-у-у-у-у, - который так и хватал за сердце.

Не бойся, не бойся, - успокоил меня отец, и я более спокойно стал прислушиваться к этому вою. Что то страшное, захватывающее дух, жалобное было в этом вое. И я спросил отца, едва шевеля губами:

Они голодные… эти волки, папа?

Голодные… Слушай…

Они придут сюда, папа?

Нет, не бойся, не придут… Слушай…

Слушая вой волков, я воображал их себе в густом лесу, с горящими, как свечки, глазами, с оскаленными белыми зубами, с раскрытой пастью, из которой выходили в безмолвном воздухе эти страшные, хватающие за душу, звуки. Сон прошел, боязнь тоже. В воображении были только одни волки. Я уже видел себя героем, большим, с ружьем, проникающим ночью в лес с нашим Полканом, и открывающим страшную пальбу, от которой так и валятся эти воющие страшные волки.

Слушай! - говорит мне отец.

Помню, мы долго тогда стояли так и слушали вой волков. И, кажется, слушали его не одни мы, а и вся деревня, все собаки; даже наш храбрый Полканко, не смея и голосу подать, заслышав страшных врагов.

Как вдруг со стороны степи послышался какой-то шум. Ближе, ближе, и в наш проулок ворвалось громадное скачущее, блеящее стадо овец, которое с шумом пронеслось мимо нашего дома и остановилось у церковной ограды, сбившись в одну общую кучу.

Я было чуть-чуть не вырвался из рук отца - так это меня поразило. Отец успокоил меня, говоря, что это овцы, и нам с ним вдруг сделалось смешно, что они так перепугались дальнего воя волков и принеслись с выгона, к церкви, к сторожу, который для них был единственной, в своем роде, защитой.

Хотя стада и не было видно в темноте, но я живо представил их в кучке у церкви, с расширенными от испуга, выпученными серыми глазами и беспокойными движениями, готовых снова пуститься куда-нибудь от малейшего движения.

Овцы нас рассмешили. Больше не стало слышно и волков, и мы снова отправились к постели.

Но и в постели я продолжал видеть волков и овец и фантазировать и, вероятно, так наскучил отцу ненужными вопросами, что он отворотился от меня и захрапел, как ни в чем не бывало.

В то же самое лето я слышал с той же вышки нашего дома и в другой раз вой волков.

Как сейчас помню, мы с отцом лежали на постели, прислушиваясь перед сном к голосам ночи. Где-то в ближайшем болоте кряхтел и скрипел, надсаживаясь, коростель; где-то далеко-далеко в полях посвистывала также однообразно, но более милым голосом, перепелочка; где-то вот тут за двором, в нашем огороде, трещал кузнечик. В слуховое окно было ясно видно, как на небе мигали светлые звездочки. И хорошо было смотреть на этот клочок звездного неба и слушать коростеля и перепелочек; так хорошо, что не заснуть бы всю ночь. Но усталость брала свое, глаза понемногу слипались. Голос коростеля становился дальше и дальше, голос кузнечика словно тоже куда-то улетел.

Вот в этот момент, в эти-то минуты забытья, вдруг до нас ясно донеслись какие-то необычные звуки. Кто-то вдруг испустил отчаянный резкий крик, и потом сразу замолк, чтобы через секунду снова прорезать воздух отчаянным визгом, в котором трудно было узнать чей это голос.

Мы с отцом моментально были на ногах, бросились оба к слуховому окошку и замерли там в ожидании, потому что голоса опять смолкли. Как вдруг отчаянно заржала лошадь и, вслед за ее ржаньем, раздался снова отчаянный визг животного, в котором мы сразу узнали голос жеребенка. Потом раздался вой волков, заржали другие лошади, в наш переулок ворвалось стадо лошадей и коров, послышался страшный топот, земля дрогнула, и наши лошади отчаянно забились в запертых конюшнях.

Папа, папа, что это такое? - спросил я, чуть не плача.

Не бойся; это волки, они в поле…

И в этот момент я снова ясно расслышал, как жалобно завизжал жеребенок, голос которого уже слабел, сливаясь с голосами волков, которые на него уже насели.

Мне стало жаль жеребенка, и я заплакал.

Но отец меня, как мог, утешал:

Не плачь. Полно… Будет… Слышишь, он замолчал?

Я прислушался сквозь слезы и, действительно, уже ничего не слыхал, кроме ворчанья и драки.

Наши лошади продолжали страшно биться, чуя зверя. Я подумал, что волки уже забрались к нам во двор и давят нашего Карька.

Но папа успокоил меня и на этот счет, говоря:

Ну, куда им до нашего Карька, он заперт крепко.

Мало-помалу лошади перестали лягаться в дверь, и в степи тоже все смолкло; ворчанья волков стало не слышно, и снова заскрипел коростель, засвистала перепелочка где-то теперь недалеко в поле, и застрекотал в огороде кузнечик. Мы снова легли в постель, прижавшись друг к другу. Снова так же блистали яркие, милые звездочки, такая же была тишина ночи, словно и не было тут близко от нас страшной драмы.

Разумеется, на следующее утро, как только я встал, так тотчас же побежал рассказать все матери, сестрам и брату. Потом побежал к товарищам, с которыми мы отправились на место ночного приключения. Мать, было, меня отговаривала, чтобы я не ходил, стращая волками; сестры хватались за полы моего пальто, говоря, что меня, как и жеребенка, съедят непременно волки. Я сам, было, струхнул и сбавил наполовину пылу; но мысль, что я пойду не один, а с работником Трофимом, что с нами туда же отправятся все мои сверстники, что, наконец, мы будем вооружены, хотя все наше вооружение могло состоять только из палок, взяла верх над минутным колебанием, и я гордо заявил, что отправляюсь.

Трофим решил итти с нами, хотя уверял нас, что мы ничего там не найдем, кроме костей.

И он был прав; в степи мы нашли только пару копыт рыжего жеребеночка и капли крови.

Трофим рассказал нам, как берут волки жеребенка в поле, и представил нам такую страшную картину, что мы стали оглядываться, не видать ли где волков.

Но бояться было ровно нечего: Трофим говорил, что волки теперь сыты, убежали далеко в займище и спят, дожидаясь ночи, и что, уже напроказив здесь, сюда ни за что не воротятся.

Пока я представлял волка только в воображении: я еще не видал его живым. Правда, я видел шкуру волка на ярмарке; но там, сколько я в нее ни вглядывался, не видно было настоящего волка: шкура была страшно растянута, головы не было совсем, и только две пары лап да еще пушистый хвост, который волочился за мужиком-продавцом по снегу, пугали меня.

Правда, мне довольно наглядно представляли мужики волка, и, помню, один довольно удачно показал голову волка вечером на стене, сделав перед огнем как-то сложенные руки так, что я хорошо видел пасть волка, и так хорошо, что даже вздрогнул и попятился, как мужик вдруг при этом еще „авкнул“ и взвыл, чем страшно рассмешил всех в кухне. Но этого было недостаточно, чтобы все это заменило мне живого волка, и я страшно хотел его видеть хоть раз в жизни, чтобы иметь о нем ясное представление.

И раз, действительно, мне это удалось.

Это было уже зимой.

В эту зиму были страшные непогоды, и снегу намело в наш переулочек со степи столько, что наш сосед, старик-крестьянин, уже лазил в свой двор не в ворота, а прямо через забор. Это была какая-то исключительная, страшная зима; снег валил большими хлопьями, а ветры были такие, что изба соседа была почти сплошь засыпана снегом, а на его соломенной крыше снег навалил такой сугроб, что я все думал, что сугроб этот упадет на кого-нибудь и задавит. Но он не падал и все больше нарастал.

Вот в эту-то зиму и появились волки около самого нашего села, тревожа всех каждую ночь.

Только, бывало, настанет утро, как Трофим уже является с новостями и рассказывает: „сегодня у Осипа волки зарезали овцу“; „вчерась ночью волки, говорят, были в ограде у Кузьмы“.

И дело с волками дошло до того, что нас не стали совсем пускать вечером на улицу кататься с горы и даже днем не позволяли отлучаться в деревню.

Что ни ночь, то история с волками.

Волки стали уже душить собак; волки стали уже ходить по задворкам; волки стали забираться в хлева и есть гусей.

Это было какое-то нашествие волков, и крестьяне все в голос, жалуясь на них, говорили, что будет тяжелый год, хотя папа и говорил, что волки потому ходят и давят в нашей деревне, что у мужиков неплотные дворы, а волки голодны, потому что все в лесу занесло так же, как в нашем переулке, снегом.

Это нашествие волков порядочно-таки убавило у меня храбрости. Признаюсь, я стал уже побаиваться вечером и даже вздрагивал порой на печке около стряпки Агафьи, хотя там ровно не было никого, кроме тараканов. Но, тем не менее, мне страшно хотелось видеть волков.

И вот я увидел волка.

Это было рано утром, когда только что стало светать, и я опять был этим обязан моему отцу. Нужно заметить, что он любил нас знакомить всех, а меня в особенности, с царством животных.

Так случилось и в то памятное раннее утро, когда вдруг в нашем проулке появились волки. В это утро они как-то скараулили у нашего соседа молодую свинку, когда она на рассвете только что было отправилась на реку, к прорубям, пить. Эта свинка хорошо была нам известна, потому что она зимой и летом лазала под нашу подворотню, бродила по двору и викала под окном кухни. И когда мы слышали ее виканье, то уже вперед знали, наученные всезнающим Трофимом, что будет непогода или даже буран.

Я и сейчас помню, как меня осторожно разбудил отец и понес на руках в одной рубашке в избу. Я протираю кулачонком глаза. На ходу отец таинственно сообщает, что в проулке волки, и я окончательно просыпаюсь и тянусь к окну.

Смотри, смотри! вон, вон они ведут свинку, - говорит он мне, поднеся меня к окну.

Но я ничего не мог рассмотреть, тараща глазенки.

Смотри, вон, направо, у самого огорода.

Я всматриваюсь по указанию его руки и вдруг вижу хотя неясно, но вижу, как пара волков, страшно похожих на обыкновенную собаку и даже совсем не таких больших, как я воображал, ведут что-то вроде, действительно, свиньи, таща ее вдоль самого прясла.

Видишь? Видишь? - говорит отец.

Вижу, вижу. Это волки, папа? Это волки?

Да, да, волки. Они ведут свинью. Видишь, один ведет ее за ухо, а другой ее покусывает сзади. Видишь, она упирается, нейдет?

И я, действительно, вижу, что свинья нейдет, все вертится задом, ее покусывают, и даже слышу, ясно слышу, как она визжит, - тонко так визжит, когда ее кусает сзади волк, и ей больно.

Папа, но они ее съедят! Надо послать Трофима! - говорю я, чуть не плача.

Но отец говорит, что уже теперь ничего не сделать, что они и ведут ее только потому, что пока еще не вышли из нашего переулка. Трофим спит, соседей тоже послать некого, - все еще спят, и надо покориться бедной свинке.

Но это меня страшно возмущает: я, действительно, вижу, что волки уводят ее дальше и дальше. Вот уже их плохо видно в сумраке утра, вот уже не стало слышно визга, вот уже волки исчезли совсем из окна. Кончено. Теперь задавили или давят. Это минутное дело. Это меня так возмущает, что я готов туда бежать, к этим волкам, отбивать свинку соседа, драться с ними палками, если бы только не отец, который несет меня уже обратно в детскую и водворяет снова в кровать.

Но я еще долго вижу эту пару волков, эту бедную свинку.

Утром, когда мы встали, мне показалось странным, что все говорили шутя о задавленной волками свинье, и никто, ровно никто, ее не жалел, даже сам ее хозяин, старик седой, который только хлопал по коленкам руками, рассказывая, как хитро волки подкараулили его свинку, когда она побежала утром на водопой к реке.

После этого случая я, признаться, даже не стал играть вечерами в своей ограде:

„Ведь высунь только нос из дому, как волки тебя и поведут на глазах у всех за ухо на задворки“, думал я про себя; „пожалуй и тебя не будут нисколько жалеть, как не жалели уведенной свинки“.

Но больше всего меня тревожил вопрос, как мы поедем на рождестве к дедушке.

Дело в том, что дорога к нему шла как раз в том направлении, куда увели волки свинку. А путь не близкий, целых двадцать верст, и что особенно страшило мое маленькое сердце, это то, что на средине дороги было дикое место, падь, где даже летом мама боится постоянно волков.

Это обстоятельство заставило меня не раз спрашивать Трофима, живут ли волки зимой в падях. Но Трофим не только не успокаивал меня, напротив, рассказывал такие страсти про волков, что я с ужасом думал о поездке к дедушке.

Между тем, не ехать туда - обнаружить трусость, было невозможно, тем более, что это был исстари заведенный в нашем доме обычай в это время посещать дедушку. Невозможно и представить себе, чтобы мы с старшим братом не поехали к дедушке, не пропели бы ему „рождества“, не получили бы от него на праздник по маленькому серебряному пятачку. Странно было бы не повидать доброй бабушки, которая угощала нас лакомствами, не поесть сырников, чудных, маленьких, кругленьких сырников, которые так мастерски стряпала и морозила на рождественском морозе стряпка Варвара.

Вот и последние дни перед праздником рождества. Вот и самый праздник с неизменными славельщиками, которые врываются к нам впопыхах, словно за ними гонятся сами волки. Вот и день нашего отъезда к дедушке.

Трофиму отдаются последние приказания насчет лошадей и кошевки. Отец заботливо усаживает нас с братом и мамою в кошевку и закрывает теплым одеялом. Трофиму наказано нас не вываливать на раскатах и спускаться тихонько с горы и держать крепко неспокойную пристяжную. О волках, к моему удовольствию, ни слова, и мы чуть слышно скользим по свеже выпавшему снегу за ворота, быстро проезжаем узкий переулочек и уже на нашем голом выгоне, а впереди перед нами словно вырастает страшный березовый лес, в котором, по моему мнению, и живут волки.

Вот и лес с толстыми березами и высокими осинами. Волков нет и следа, но зато сколько следов и тропочек заячьих! Они уже успели с утра проторить эти тропки, по которым так бы и побежал в синеватую чащу осинового леса.

Заяц-то, заяц-то! - вдруг закричал Трофим, сидя на облучке и показывая куда-то вперед кнутиком, прямо через дорогу. Мы оба повскакали с братом на ноги, держимся за спину Трофима и, действительно, видим белого, как снег, зайца, который перебегает нам дорогу, летит вдоль нашего пути с перепугу и, шарахнувшись раза два в сторону, наконец, исчезает за высокой осиной, показывая нам на секунду хвост и задние долгие лапы. Это было секундное зрелище, но оно и теперь стоит перед моими глазами.

Все это ново и так хорошо, так приятно ехать зимою рядом с мамой, так свеж этот морозный воздух, который чуть-чуть щиплет нос и захватывает дыхание. Потом этот лес начинает как бы прерываться, и деревья почему-то склоняются в одну сторону. Потом телом овладевает какая-то особенная истома, начинаешь закрывать незаметно и щурить глаза и раскрывать их испуганно только на ухабах. Потом лес смешивается с белыми прыгающими зайцами, спина Трофима - с снегом, который быстро бежит около самой кошевки навстречу, тропы с осинами, хвост пристяжной - с березой, и все это так чудно, непонятно сплетается между собою, и мною овладевает незаметно зимний дорожный сон, в котором человек чувствует какую-то особенную истому и негу…

Я не помню, сколько времени продолжался мой сон; но помню, как сейчас, как ужасно было мое пробуждение.

Я почувствовал, что экипаж наш заскакал, запрыгал, стал наваливаться, лошади страшно забили в наш передок, понесли, а мама крикнула Трофиму:

Держи, держи лошадей! вывалишь детей в ухабе! - и схватила нас обоих, прижала к себе.

Мне представилось, что лошади несут нас под гору, что мы уже вылетаем в снег, что за нами гонятся волки, в один миг в детской голове представилась тысяча ужасов, и я заревел, закричал, чтобы лошади остановились.

Но лошади не останавливались. Я слышал, как бил снег из-под копыт мягкими ударами в наш передок, как туда же стучало порой копыто, и казалось, вот-вот мы вывалимся в снег, и у меня закружилась от боли и страха голова.

Держи, ради бога, Трофим! - кричала мама.

Но Трофим молчал, словно его не было на облучке, и слышно было только визжание полозьев, удары копыт, храп лошадей, которые, видимо, окончательно взбесились.

Вдруг мы сворачиваем куда-то в сторону, визг полозьев становится тише и тише, и мы останавливаемся. Я вижу над собой голые ветви березового леса и слышу храп лошадей и рыдание моей матери.

Мама, мама, что такое? Нас понесли? Ты ушиблась? - засыпаем мы с братом ее вопросами.

Ничего, ничего, дети, сидите, это виноват Трофим.

Она начинает бранить кучера Трофима, что он распустил вожжи. Но Трофим божится, что вожжи все время были в его руках.

Теперь он слез с облучка и держит лошадей за подуздки; лошади дрожат и оглядываются назад и в сторону, словно они что-то там еще недавно видели. Особенно пристяжная, с закрученным по-ямщицки хвостом, так и переступает с ноги на ногу, готовая броситься. Она положила на коренную свою красивую голову и так и прядет почему-то острыми ушами, словно чувствуя какую-то опасность.

Стой, стой! - уговаривает ее Трофим, гладя по морде. - Стой, стой, что ты, бог с тобою! Кого испугался этак?

И поправляет ей челку на лбу, выправляет хомут под грудью и все гладит ее, охорашивает, сам, видимо, растерявшись, не зная еще, почему нас так понесли смирные лошади.

Мы с братом стоим в кошевке и то смотрим на Трофима, то на пристяжную, то на маму, которая еще не может успокоиться.

Волки-то, волки-то! Глядите-ка назад! Ах, они, проклятые твари! Вот кто перепугал лошадей!.. - и он вдруг закричал благим матом „ух“-„ух“ и, схватив кнут, застучал им, что есть силы, по передку, окончательно этим перепугав и нас и лошадей, которые снова едва не рванулись в бегство. Мы обернулись все и, действительно, увидали тройку серых волков, которые преспокойно сидели в стороне, сажен за двести от дороги, на пашне.

Я нисколько их не испугался; но мама вдруг побледнела, засуетилась, что-то торопливо вынимая из своего кожаного саквояжика.

Кричите, дети! - сказала она нам, - громче кричите: они убегут.

И мы стали кричать с братом, кричать тонкими голосами, насколько хватало сил вместе с Трофимом, голос которого стал уже охрипать от холодного воздуха. Мне даже показалось это забавным, и я кричал, махал к чему-то руками и старался кричать таким толстым голосом, чтобы слышно было, что я мужчина.

Но волки преспокойно продолжали сидеть, словно и в самом деле слушали наш концерт.

Но вот мама вынимает из саквояжа хорошенький револьвер и, привстав на ноги в кошевке, поднявши высоко руку в воздухе, делает один за другим короткие, резкие выстрелы. Лошади дернули, мы падаем вместе с мамой в канаву, думаем, что нас снова понесли, но кучер сдерживает лошадей, и я слышу - раздается еще и еще выстрел. Трофим снова заухал, застучал и даже кинулся куда-то в сторону волков, крича:

А, проклятые, побежали, испугались, я вас, я вот вас, проклятых!

И мы снова встаем на ноги и видим, что волки бегут, бегут дальше в березовый лес, за ними несется, смешно ковыляя, наш Трофим с кнутиком, а мама смеется, радостная такая, успокаивая нас, с румянцем на лице, с влажными еще от слез глазами.

Вот волки уже далеко, вот уже их не видно стало. Мы кричим и тоже хотим бежать за Трофимом; мама смеется, лошади тоже смотрят в сторону убежавших волков, и нас вдруг охватывает такое веселье, такая удаль, такое возбуждение, что мы от души хохочем над Трофимом, как он бежит дальше с поднятым кнутиком по глубокому снегу, увязая в нем, и все грозит волкам, все кричит им, когда уже их давно не видно.

Мама тоже смеется над ним:

Ах, глупый, глупый! Ну, что бежит? Что кричит? Трофим, Трофим! будет… убежали… Иди… поедем скорее…

И мы видим, Трофим остановился, бранится и все еще грозит волкам в лес.

В это время, по колена в снегу, в своем нагольном тулупе, с овчинной шапкой на голове, с мохнатыми рукавицами, приподнятыми в воздухе, с кнутом, кричащий что-то волкам хриплым уже голосом, он совсем не походил на героя и был так смешон, что мы покатились в кошеве со смеху.

Прежде чем мы тронулись, прошло немало времени. Трофим воротился весь в снегу: в его пимах было столько снега, что надо было разуться; но главное, разгоряченный победой, он непременно хотел нам рассказать все, как было по порядку. И говорил столько, что мама, наконец, приказала ему сесть на облучок и ехать.

Вот уже видим село, занесенное снегом; вот и дом с знакомым садом. Все, что мы только что пережили, отходит так далеко, на задний план.

Разумеется, дедушка и бабушка, и Варвара должны были от каждого из нас выслушать не один раз самое живописное описание, как испугали нас волки.

Так я видел в первый раз в жизни волков при дневном свете. Ровно ничего ужасного. Как собаки. И только когда они бросились бежать, было странно видеть, как они ковыляют, словно припадают на переднюю ногу.

После в жизни я много видал волков, они бежали в дороге за моей кошевкой, я охотился на них с винтовкою, они нападали на мою палатку в путешествии, они даже раз поели у меня тройку чудных оленей ночью - но я уже не боялся их и при виде их только разгорался страстью к охоте.